Пострадавший в Сан-Квентине
Вспоминая, думаю, что это не было сделано преднамеренно. Предполагаю, что они были просто с краю толпы и начали толкать всех по очереди. В то время я был легче на 30 фунтов, чем сейчас, и, получив удар, свалился на грудь заключенного, находящегося в нескольких шагах от меня. Ему это не понравилось, и он с силой толкнул меня в спину, отправляя вперед. Кровь прилила к голове, и я сделал ошибку — обернулся и врезал ему в челюсть боковым ударом справа.
Понятия не имею, успокоился он или нет, потому что через долю секунды парень побольше, видимо его приятель, ударил меня слева. Я был довольно ловок, так что схватил его, и мы сцепились. В какой-то момент он схватился за мою одежду, и мы начали падать на бетон. Я попытался встать, но моя нога зацепилась за него, и именно в этот момент произошло неприятное. Я думаю, что вокруг нас был большой хаос, потому что вдруг неизвестно откуда взявшийся чрезвычайно толстый и лысый тип споткнулся и упал прямо нам на головы. Это была не его вина, и он приземлился в большей степени на спину, но он, должно быть, весил сотни три футов и рухнул, как «Харлей» или что-то подобное. Я плохо сгруппировался и, когда он упал на меня, услышал громкий хруст и крики толпы. Я закричал — у меня было чувство, что в левую ногу ударила молния. На долю секунды мне показалось, что хаотическая зыбь плотно сковывает и убивает все вокруг, все падает, теряя равновесие, но, к счастью, никто не рухнул вслед за толстяком. Я выбрался из-под Кинг- Конга и заковылял прочь.
В тот момент, уже находясь в другой части двора, я понял, что сильно травмирован. Я не чувствовал левую ногу. Она была похожа на бесполезную деревяшку.
Бунт, казалось, длился вечно, но, к счастью, я выжил. Ночью, когда адреналин и эндорфины начали приходить в норму, я понял, что с ногой все очень, очень плохо. Было чувство, что мышцы оторвались от кости. Я тупо старался идти, но ощущения были ужасными. На следующий день боль сковала всю нижнюю часть спины. Я едва мог встать и с трудом ходил даже с поддержкой. Я был убежден, что повредил позвоночник, и страх перед этим вынудил меня поговорить с охранником.
Охранники видели, что мне очень плохо, и направили в тюремную больницу. После грандиозного бунта больница была просто набита жертвами. Хромая, держась руками за стену, я зашел и, помню, подумал, что все это похоже на сцены из сериала «Госпиталь МЭШ». Все было очень плохо. Как оказалось, бунт 1982 года стал крупнейшим за всю историю Сан-Квентина, так что с уверенностью можно сказать, что больница никогда не работала в более экстремальном режиме.
В конце концов мне удалось поговорить с врачами. Хотя они и были профессионалами, но у них и без меня было полно дел. Выслушав рассказ, они осмотрели меня, покрутили ногу туда-сюда минут пятнадцать. Это был мучительный процесс, и я вздохнул с облегчением,
когда он закончился. Я почти не мог двигаться, лежал на спине и покрывался испариной. После консультации с коллегами старший врач пришел и начал разговор. «Так, — сказал он по-южному протяжно, — понятно, что у вас, сэр». Я ждал приговора в молчании. «Вы порвали связки бедра, вероятно, крестцово-подвздошное сочленение. Судя по отеку, вы, скорее всего, разорвали их полностью», — сказал он.
«Как это лечить?» — поинтересовался я. Врач посмотрел на меня, подняв брови: «Разрывы связок не заживают, сэр. Если они случаются, то никуда не деться. На самом деле мы не так уж много сможем сделать для вас. Я сделаю так, чтобы вы получили освобождение от работ в будущем». И с этими словами он повернулся, чтобы заняться следующим пострадавшим.
К моему ужасу, мне дали алюминиевые костыли, чтобы я смог вернуться в камеру. Я видел жалость в глазах заключенных, пока медленно,
маленькими шажками, шел назад в камеру. Я ощущал себя испуганным и более уязвимым, чем прежде. Но, пожалуй, впервые я почувствовал, что стал добычей, кожей ощущая взгляды хищников. Путешествие неверной походкой, казалось, продолжалось вечно, и мысли становились мрачнее и мрачнее с каждым шагом. Что, если эта травма не заживет? Врач сказал, что разрывы связок не излечиваются. Буду ли я хромать вечно?
Мысль о том, что я останусь калекой в такой адской бездне, как Сан-Квентин, переполняла меня ужасом. Я знал, что должен быстро вернуться в боевую форму или меня начнут считать слабаком. Все предвещало кучу неприятностей, и я долго об этом думал. Я не был дураком и знал, что восстановление после такой травмы, как у меня, потребует длительного лечения. Также я знал, что шансы найти специалиста- медика внутри зоны ничтожны. Я должен был исправить ситуацию сам.
Исцеление гибкостью
Я провел остаток недели, лежа на койке, за исключением времени приема пищи. Я большой любитель почитать — приобрел это полезное хобби на зоне. И когда появилась возможность, поковылял к обшарпанной тюремной библиотеке, чтобы поискать литературу по реабилитации травм. Я нашел две, и в обеих подчеркивалось, что не повреждения являются тем фактором, который ограничивает движения после лечения, а рубцовая ткань.
